VF: Неужели в 18 лет не хочется просто бесконечно менять женщин?
ВК: Не знаю. Именно с такой жизнью, какую я веду, мне предпочтительнее найти настоящую любовь, чем гоняться за юбками. То немногое свободное время, что у меня есть, я хотел бы делить с человеком, о котором я знаю: она должна быть единственной!
VF: Вы уже когда-нибудь говорили девушке «Я люблю тебя»?
ВК: Да. Но я не это имел ввиду. Я должен был сказать: «Я в тебя влюблен». Чем старше я становлюсь, тем более серьезно я воспринимаю это различие. Вероятно, Том постоянно признается девушкам в любви, чтобы из заполучить.
VF: Вы конкурируете из-за девушек?
ВК: Нам нравится один и тот же тип. Наши подружки всегда дружили между собой. И это было крайне неудобно потому, что они потом всегда объединялись против нас. Наш первый поцелуй был с одной и той же девушкой. Сначала был том. На следующий день она поцеловала меня. На этом у нас эта история закончилась . О, Боже! Мне кажется, это ужасно, когда первый поцелуй становится последним.
VF: Сколько лет вам тогда было?
ВК: Одиннадцать. Она была на три года старше и опытна.
VF: Когда у Тома был первый секс?
ВК: В 14, если я ничего не путаю.
VF: Так это значит, он уже перебрал невероятное количество девушек.
ВК: Да пусть делает, что хочет. Если у него хватает нервов, каждый вечер приводить новую. Лично у меня нет никакого настроения это делать. Но мы всегда различались на этот счет.
VF: Ваш коллега Робби Уильямс как-то рассказывал нам, что в германии существует два сорта групиз. Одни хотят во время секса сделать фото на цифровую камеру, чтобы показать в доказательство подружкам. Другие в самом разгаре спрашивают: «Робби, а ты действительно испытываешь ко мне настоящее чувство?»
ВК: Да, Том мне тоже такое рассказывал. С тех пор, как мы в разъездах, еще никто не побывал в моей постели. У меня вызывает отвращение мысль, каждый вечер впускать в мою кровать кого-то, кого я не знаю. До такого я еще не дошел. Я бы не смог довериться девушке настолько, чтоб прихватить ее с собой на одну ночь. Единствоенное личное, что у меня есть во время тура – это комната в отеле. И просто пустить туда кого-то на ночь переночевать – нееее, это не для меня.
VF: Был ли уже у вас секс?
ВК: Я бы хотел, чтоб это осталось моей тайной.
VF: не удивляет ли вас, что многие считают вас геем?
ВК: Абсолютно нет. Большинство мыслит очень стереотипно: макияж плюс прическа равно гей. Я и не собираюсь никому доказывать обратное. Каждый волен делать, что хочет. Одно не имеет никакого отношения к другому.
VF: Что бы вы сделали, если б на один день стали девушкой?
ВК: В любом случае, гулять с Томом я бы не пошел.
VF: А кроме?
ВК: О, Господи, что бы я делал? Вероятно, то же, что и сейчас, различие не настолько велико.
VF: Что бы вы охотно запретили девушкам?
ВК: Быть неревнивыми. Ревность очень важна. Если я влюблен, я должен владеть человеком безраздельно и никуда его не отпущу. Это просто сбило бы меня с толку, если бы партнерша сказала мне: «Ты, Билл, все эти визжащие девочки мне безразличны. Я тебе полностью доверяю»
VF: Вас уже предавали?
ВК: Нет. Но и я не предавал ни разу. Верность – это самое важное для меня.
VF: Чем вы действовали на нервы своим подружкам?
ВК: Я очень громко говорю. Целыми днями. И жестикулирую руками и ногами. Никому не даю высказаться. Это достанет любого.
VF: Что труднее: любить кого-то или себя самого?
ВК: Себя самого. Это уже трудно - принять, как данность то, что ты есть. Бывает безумно много моментов, когда я неуверен в себе
и охотнее всего забился бы в самый дальний угол: улегся там, натянул на себя одеяло и просидел там год. Иногда я рад, что находимся в этом угаре, и даем один концерт за другим, так, что некогда как следует пораздумать. Тогда для одиночества просто не остается времени.
VF: Могли бы вы обойтись без телохранителя?
ВК: Я не могу просто так выйти в булочную. Конечно, это все меняет. Я к тому же невероятный зануда потому, что у меня есть проблема – я сумасшедший перфекционист. Я ничего не могу перепоручить. Это потребность все контролировать просто становится болезненной – и становится все хуже. Все до мельчайших деталей должно быть спланировано потому, что я хочу точно знать, что меня ждет. Иначе я выхожу из себя. У Тома то же самое. При всем том, мы платим огромному количеству людей, чтобы они сделали за нас все возможное. Но мы сами себя сделали и поэтому нам так невыносимо, чтоб кто-то посторонний приложил руку к «Tokio Hotel»/

VF: Вы сами контролируете свои финансы?
ВК: Да. Мы делали это уже в 13. У меня доступ ко всем счетам и я контролирую их также, как свою карьеру.
VF: вам известно, сколькими миллионами вы обладаете?

Голос представительницы звукозаписывающей компании на заднем плане: «О деньгах не спрашивать!»

VF: Когда вы подарите своим родителям виллу?
ВК: Как только смогу себе это позволить. В любом случае, я хотел бы жить вместе с родителями. Мы так близки, что они никогда не будут мне в тягость. Я не знаю ничего такого, что бы заставило меня сказать: «О, Боже, уйдите пожалуйста.»
VF: представьте себе, вас похитили. Какой бы, по вашему мнению, была разумная сумма выкупа?
ВК: То, что смогли бы собрать вместе все мои друзья. Конечно, потом они получили бы свои деньги обратно.
VF: Что вы думаете о падении Бритни Спирс?
ВК: Я могу понять, как происходят такие вещи потому, как я тоже живу такой жизнью. Люди со стороны, вероятно, все думают: «У нее есть деньги, она добилась всего, чего ей еще надо?» Я не мог бы себе представить, делать солокарьеру и все время быть в пети одному. Выносить это безумное давление я бы не смог.
VF: В 1991 году Мадонна сказала: «Я буду счастлива только тогда, когда станузнаменита, как господь Бог». Вы с ней не родственные души?
ВК: Да уж, веселое высказывание. Но прекрасно понимаю, так как просто невозможно остановиться. Нельзя сказать: «Я добился успеха в Германии, мне этого достаточно». Уже не терпится стать успешным везде, где только возможно. Даже если бы я был богат, как Крёз и владел собственным островом, я бы все равно продолжал. Это правда, что говорят: Слава – это наркотик. И отрыв от нее – настоящий удар, с которым нелегко справиться.
VF: если бы наркотики не были запрещены, что бы вы охотно попробовали?
ВК: Что-нибудь расслабляющее, чтоб я не контролировал все и вся.
VF: В своих снах вы тоже звезда?
ВК: Однажды мне приснился кошмар: Я лежу в постели в стеклянной комнате, а вокруг стоят фотографы и беспрерывно снимают. Я говорю одному нашему сотруднику: «Черт, черт! Не мог бы ты их спровадить?» А он отвечает: «Неее… так дело не пойдет, у тебя было назначено, а ты продрых». При всем том, я еще ни разу никуда не опоздал. Я ставлю себе три будильника, чтоб не проспать.
VF: почему еще никто не видел вас танцующим?
ВК: Я никогда не танцую. Я всегда сижу в уголочке, словно уже напился. Это я тоже могу. Мне кажется танцы – это для девушек. И даже если это звучит по-дурацки: только девушки должны танцевать везде.
VF: Вы когда-нибудь задумывались о своих похоронах?
ВК: Должен честно сказать: Да. Мои друзья, которые находятся в том же возрасте, тоже задумываются об этом. Представляешь себе, кто присутствовал бы на них и кто действительно оплакивал бы тебя.
VF: и под какую музыку вас опустили бы в могилу?
ВК: «Magic Dance» Дэвида Боуи из фильма «Лабиринт». Это очень веселая песенка, а «Лабиринт» - фильм моего детства, который я обожаю до сих пор.
VF: Что бы было на вас надето?
ВК: Я был бы весь в черном и в черной же кожаной куртке. Моим последним желанием было бы, чтоб кто-нибудь уложил мне волосы. Надеюсь, что они у меня еще останутся. Ну а если нет, то пусть наденут на меня парик.